Назидательные стихи Хилэра Беллока | Материнство
Хилэр Беллок (1870—1953) был одним из самых плодовитых писателей начала XX века. Он любил острые высказывания и часто затевал споры с друзьями, высказывая какую-нибудь провокационную точку зрения, и постепенно отступая от своей непримиримой позиции. Когда Беллока спросили, как он так много написал, тот ответил: «Потому что мои дети вечно канючили икру и жемчуга».
Про Питера Гула
который своей расточительностью довел родителей до разорения.
Часть 1
Был в детстве Питер Гул не гений,
Но и чрезмерных опасений
Не вызывал. По мере сил
Он взрослым правду говорил.
Он не имел дурных привычек,
Он избегал серьезных стычек
С тем, кто сильней. Он славно мог
Раз в месяц выучить урок,
Блеснув умом и интеллектом.
Он лишь одним страдал дефектом:
Он не умел (в двенадцать лет!)
Разумно строить свой бюджет
И пенсы, фунты и гинеи
Швырял на ветер, не жалея
И не считая, чем свою
Отнюдь не бедную семью
Довел почти до разоренья.
Увы, типичное явленье,
Когда семейных драм причина –
Беспутство собственного сына.
И вскоре грянул наконец
Тот страшный день, когда отец
Сего отъявленного мота
Пришел из банка, сняв со счета
Последний пенс. Ломая руки,
Воскликнул он в душевной муке
В ответ на робкий взгляд жены:
«О Боже! Мы разорены!»
Жена сказала не без вздоха:
«Конечно, это очень плохо,
Но, может, фунтов пять иль шесть
У Питера в копилке есть?»
И тут они, взяв острый нож,
Взломали ящичек – и что ж
Предстало взорам их в копилке?
Крючок и пробка от бутылки.
Часть 2
Пришлось продать им дом и сад
Всего за тысяч пятьдесят
И с сокрушенною душой
Навек уехать в край чужой.
И где-то чуть ли не в Алжире
(Там в нищете они прожили
Остаток горьких дней своих)
Похоронили вскоре их.
А чем же кончил Питер? Он
(Виновник этих похорон)
Понес такое наказанье,
О коем я без содроганья
Не в силах говорить. Ему
Пришлось столкнуться самому
С необходимостью суровой
(И для него, бесспорно, новой)
ТРУДИТЬСЯ в самом цвете лет,
Чтоб зарабатывать на хлеб.
В какой-то маклерской артели!
С восьми до двух! Пять дней в неделю!
Имея только час-другой,
Чтоб в ресторанчик дорогой
Зайти меж делом и досугом
На скромный ленч со старым другом.
Про Джона
который был лишен богатого наследства, потому что любил швыряться камнями.
Джон Вавассур, забыв про лень,
Швырял камнями целый день
По людям, лошадям и кошкам,
Но большей частью – по окошкам.
(Как подобает знати, Джон
Любил разбитых стекол звон).*
И этим милым развлеченьям
Он предавался с упоеньем,
Еще не зная, чтó его
Ждет за такое баловство.
У Джона дядя был родной,
Который каждый выходной
Имел привычку после чая,
Души в племяннике не чая,
О завещанье толковать.
Он знал, как деньги наживать,
Ведь в Сити он для этой цели
Ходил четырежды в неделю.
Отец же Джона (дядин брат),
К несчастью, был не так богат,
Что для отцов весьма типично.
Тогда как дядя самолично
Имел в Бразилии завод,
В Боливии – торговый флот.
Как следует миллионеру,
Владел он акциями в Пéру** ,
Агентством в Рио (на паях)
И землями во всех краях.
И даже дом, где проживало
Семейство Джона, – от подвала
До закоулков чердака –
Принадлежал ему пока.
Но мы займемся завещаньем.
Был текст его составлен с тщаньем
И так звучал: «Согласно с правом
И находясь в рассудке здравом,
Все, что скопил за жизнь свою,
Я после смерти отдаю
В наследство дорогому Джону».
Был соответственно закону
Оформлен этот документ.
А бедный дядя в тот момент
Уже одной ногой в могиле
Стоял, и все вокруг твердили
О том, что, кажется, близка
Кончина дяди-старика.
Он, полностью уйдя от дел,
Весь день на солнышке сидел,
И часто в специальном кресле
Его везла сиделка (если
Был день нежарким) вдоль аллеи
До небольшой оранжереи,
Где в старческий тревожный сон
Обычно погружался он.
И вот, когда он в воскресенье
По своему обыкновенью
Там тихой дремой забывался,
Со свистом камень вдруг ворвался
В окно и дядю прямо в глаз
Ударил. Страшный крик потряс
Окрестности – то бедный дядя
Кричал спросонья: «Бога ради!
Кто это сделать мог?» И тут
Сиделка (а ее зовут
Мисс Чаминг) молвила ехидно:
«То ваш племянник, очевидно!»
«Скорей подать мне из бюро
Текст завещанья и перо!» –
Вскричал старик. Услышав это,
Мисс Чаминг, прямо как ракета,
Помчалась в дом что было сил
И принесла, что он просил.
Тут дядя взял перо сурово
И вместо «Джона дорогого»
Вписал мисс Чаминг, и она
Теперь богата и знатна.
Про Сару Бинг
которая попала на рога быку только потому, что не умела читать.
Тому назад немало лет
Бинг Александр был мной воспет.
Но нынче я берусь за лиру,
Чтоб наконец поведать миру
О Саре, о сестре героя.
Она (я этот факт не скрою)
Прочесть к двенадцати годам
Ни слова даже по складам
Не научилась. В то же время
Билл, младший брат любимый всеми
(Ему исполнилось лишь пять),
Вслух Катехизис мог читать.
А Джейн (она чуть старше Билла)
Расина знала и любила.
Но Сара – странная натура!
Культура и литература
Настолько были ей чужды,
Что даже классиков труды
В ней не будили интереса.
И вот, идя домой из леса,
Она наткнулась на загон.
Был аккуратно заперт он
И высоко над огражденьем
Висел плакат с предупрежденьем,
Заметным всем издалека:
«Прохожий! Берегись быка!»
Увы, безграмотная Сара,
Не ведая, какая кара
Ее за изгородью ждет,
Идет бестрепетно вперед.
По счастью, бык в тот день прохладный
Настроен был не кровожадно,
А это (опыт мой таков)
Бывает редко у быков.
Легонько подцепив рогами,
Он бросил Сару вверх ногами
В колючий куст, а сам стоял
И с интересом наблюдал,
Как в тело юной недоучки
Впивались острые колючки.
Урок прошел не без следа.
Отныне Сара Бинг всегда
Подобных бед во избежанье
Плакат любого содержанья
Обходит стороной. Она
Теперь вдвойне убеждена:
Все то, что требует прочтенья,
Сулит большие огорченья.
Про Годольфина Хорна
который был обуян грехом гордыни и в итоге стал чистильщиком сапог.
Годольфин Хорн, что с Беркли-сквер,
Был знатен, как наследный пэр,
И он (в связи с происхожденьем)
Взирал на род людской с презреньем.
Он был спесив не по годам.
Он ни за что на свете вам
Не подал бы руки при встрече,
А лишь кивнул бы, вздернув плечи –
О чем, мол, с вами рассуждать!
Смешно и грустно наблюдать
Такие скверные мыслишки
У шестилетнего мальчишки.
А в это время, между прочим,
Король в паже нуждался очень.
И вот Лорд Главный Камергер
(Ума и кротости пример)
Взял свой огромный каталог,
Где значились все те, кто мог
Быть удостоен этой чести,
И стал с любовью, но без лести
(Вот признак истинной культуры!)
Перебирать кандидатуры:
«Так, Уильям Каутс… врожденный грипп…
Билл Хиггс… довольно скользкий тип…
У Д’Эльтона был вздернут дед…
Де Веру слишком мало лет…
Происхожденье Бинга спорно…
Не взять ли молодого Хорна?»
Но на такое предложенье
У всех возникли возраженья.
Исландский принц сказал: «Пардон!
Пусть кто угодно, но не он!»
Вдова наместника Атлона
Пробормотала непреклонно:
«Таких зазнаек нам не нужно!»
(Епископы кивнули дружно).
И даже леди Мери Флуд,
Чьей доброте дивился люд,
Вскричала: «Нет! Мы не хотим
Быть и минуты рядом с ним!»
Лорд Камергер сказал: «Бесспорно,
Я был не прав!» – и тут же Хорна,
Что пал в глазах его столь низко,
Навечно вычеркнул из списка.
Вот так наказан был порок:
Хорн нынче – чистильщик сапог.
Про Матильду
которая сгорела живьем из-за того, что говорила неправду.
Всю жизнь Матильда так врала,
Что близких оторопь брала.
В семье ее почтенной тети
(Где испокон была в почете
Правдивость) девочке сперва
Пытались верить раза два,
Но эти робкие попытки
В дом принесли одни убытки.
Однажды (шло уж к ночи дело)
Играть Матильде надоело,
И убедившись, что она
Осталась в комнате одна,
Неисправимая плутовка
Подкралась к телефону ловко
И слабой детскою рукой
Пожарной части городской
Набрала номер. Верных долгу
Пожарных ждать пришлось недолго.
И вот уже со всех концов
Отряды бравых молодцов,
Служебным рвением ведомы,
Спешат к матильдиному дому.
Толпой зевак вдохновлены,
Герои лезут со стены
По лестницам в окно гостиной
И на гардины и картины
Из шлангов тонны льют воды!..
Лишь с помощью солидной мзды
Пожарным тетя доказала,
Что в доме вовсе нет пожара.
Спустя неделю, в день воскресный
На чрезвычайно интересный
Спектакль про миссис Тенкерей
Пойти решила тетя. Ей
Представилось вполне логичным,
Разумным и педагогичным
За ложь Матильду наказать
И на спектакль с собой не взять.
Но только тетя прочь из дома –
Дом сразу вспыхнул, как солома!
Матильда, распахнув окно,
Зовет людей на помощь, но
Вотще кричит она и плачет!
«Девчонка снова нас дурачит!» –
Твердил собравшийся народ.
И к возвращенью тети – от
Матильды и всего жилища
Осталось только пепелище.
Про Генри Кинга
который любил жевать шпагат и безвременно скончался в страшных мучениях.
Был Генри счастлив и богат,
Но он любил жевать шпагат.
И вот – ужасная расплата:
Он проглотил кусок шпагата,
Который детские кишки
Связал в тугие узелки.
Все лучшие врачи вселенной
К больному прибыли мгновенно
И, получив по сто монет,
Сказали, что надежды нет
(Болезнь была неизлечимой).
Над сына раннею кончиной
Родители рыдали вслух,
А Генри, испуская дух,
Воскликнул голосом загробным:
«Друзья! Предметам несъедобным
Во рту не место!» Эту фразу
Он произнес и умер сразу.
Про Джима
который убегал от няни и был заживо съеден львом.
Жил мальчик Джим. Еще вчера
Была судьба к нему добра.
Ему давали чай с печеньем
И торт с малиновым вареньем,
Ему дарили шоколад,
Ему купили самокат,
Ему часами вслух читали
И даже в зоопарк пускали.
Вот там-то беспощадный рок
Коварно Джима подстерег.
Ты знаешь сам (любой ребенок
Об этом должен знать с пеленок),
Что детям не разрешено
В толпе сбегать от няни. Но
Как раз к таким поступкам Джима
Всегда влекло неудержимо.
В то роковое утро, верный
Во всем своей привычке скверной,
Джим вырвался – и был таков!
Но не успел и двух шагов
Он пробежать, как лев громадный
Набросился на Джима жадно
И начал есть! А ты б хотел,
Чтоб страшный лев тебе отъел
Лодыжку, пятку и носок,
А после – за куском кусок –
Икру, колено, ляжку, голень?
Конечно, Джим был недоволен
И вопль издал настолько звучный,
Что в тот же миг смотритель тучный,
Но доблестный, бегом почти
Примчался юношу спасти.
«Понто! – сказал смотритель строго
(Так звали льва). – Вы слишком много
Себе позволили, друг мой.
Довольно, сэр! Пора домой!»
В ответ на грозный окрик лев,
Свой вкусный завтрак недоев,
Обиженно поплелся к клетке,
Оглядываясь на объедки.
Смотритель к Джиму наклонился,
И взор слезою увлажнился
У старика: из пасти льва
Вернулась только голова!
Ужасно были папа с мамой
Огорчены всей этой драмой.
Смахнув слезу, сказала мать:
«Чего еще могли мы ждать?
Непослушанье – вот причина!»
Отец (он умный был мужчина)
Велел мне рассказать всем детям
О страшной смерти Джима. Этим
Он полагал их убедить
В толпе от нянь не уходить.
Дата публикации 11.10.2019
Автор статьи: Хилэр Беллок
Хилэр Беллок | zakharov.ru
В начале XX века английский писатель Хилэр Беллок (1870—1953) пользовался в литературных кругах Лондона репутацией идеального джентльмена, изящного и обаятельного, ироничного, но никогда не резкого, остроумного, но не чересчур язвительного. И настоящим джентльменом он был не только в обществе, но и в литературе.
Это не значит, что он никогда никого не критиковал — напротив, он отличался весьма неортодоксальными взглядами по многим вопросам и чувствительно задевал многих своих современников (так, он был единственным несоциалистическим литератором, который поддерживал всеобщую забастовку 1926 года), но он делал это неизменно в лучших традициях английского джентльмена.
Самое парадоксальное — то, что этот английский джентльмен — и, вдобавок, писатель, чей стиль считался образцом английского литературного стиля, — был уроженцем не Англии, а Франции, и родной язык его был французский: перефразируя классика, можно сказать, что инородцы часто перебарщивают по части истинно национального духа. Он родился в Сен-Клу, под Парижем, его отец был французом, а мать англо-ирландской католичкой, давно жившей во Франции. В его метрике при рождении были проставлены французские имена: Жозеф-Илёр-Пьер Беллок. Позднее, живя в Англии, он оставил себе лишь второе имя и превратился в Хилэра Беллока.
В Англию он переехал трехлетним ребенком, после смерти отца, когда мать решила воспитывать его и его старшую сестру у себя на родине. Однако связей с Францией он не порывал и школьником проводил там все свои каникулы. Возможно, эти поездки породили в нем любовь к путешествиям, и позднее, за свою долгую жизнь, он объехал чуть ли не весь свет. В двадцать лет Беллок отправился в свое первое дальнее странствие — в США, где провел целый год, зарабатывая случайными поденными работами. Путешествуя по Америке, он в конце-концов добрался до Калифорнии в поисках американской девушки Элоди Хоган, в которую за полтора года до того он влюбился с первого взгляда, когда она была туристкой в Лондоне. Позднее, в 1896 году, она стала его женой.
Вернувшись из Америки, Беллок отправился во Францию и в 1891 году отслужил десять месяцев во французской армии: ведь он всё еще был французским гражданином, и британское подданство он получил лишь в 1902 году. В 1896 году он окончил Оксфордский университет, где специализировался по европейской истории. Его первая книга — «Стихи и сонеты» (1896) — прошла незамеченной, но огромный успех имели его два сборника детских стихов «про зверей» (1896 и 1897). Это был его первый опыт создания детских книг, но, хотя опыт был успешным, Беллок — и к сожалению, и к счастью — надолго оставил этот жанр и ринулся на приступ серьезной литературы. К сожалению — потому, что, по мнению критиков, детские стихи — это лучшее, что он создал. К счастью — потому, что и в других жанрах он тоже создал много ценного и достойного внимания. Всего он выпустил больше ста книг и бесчисленное множество статей, проявив поразительную разносторонность интересов.
Во-первых, он был серьезным историком — автором «Истории Французской революции» (1911) и 4-томной «Истории Англии» (1925—1931), а также биографий Дантона (1899), Робеспьера (1901), Марии-Антуанетты (1907), Ришелье (1929), Наполеона (1932), Карла I (1933), Кромвеля (1934), Карла II (1940). Будучи ревностным католиком, он рассматривал как историю, так и современность с позиций католицизма, утверждая цивилизующее и одухотворяющее влияние католической церкви. Тем, что она потеряла свою власть и влияние на людей, которые имела в средние века, Беллок объяснял многие беды современности.
Во-вторых, он был видным либеральным публицистом, автором книг и статей о политико-экономических и социальных проблемах. В 1906 году он был даже избран в парламент от либеральной партии, но, разочаровавшись в политической деятельности, через пять лет отказался баллотироваться на второй срок и опубликовал книгу «Система партий» (1911), в которой доказывал, что между британскими партиями, в сущности, нет никакой разницы. Когда в 1912 году Ллойд-Джордж ввел в стране социальное страхование, возмущенный Беллок отреагировал книгой «Государство рабов» (1912), в которой предсказал, что создание государства всеобщего вспомоществования приведет к экономическому тоталитаризму и серьезно уменьшит личную независимость граждан, которые променяют свою свободу на какую-то степень материального обеспечения.
В-третьих, Беллок читал в Кембридже лекции по военной истории и во время Первой мировой войны редактировал журнал «Лэнд энд Уотер», где помещал разборы военных кампаний, и выпустил несколько книг на эту тему.
Кроме того, он написал несколько романов, которые можно назвать умеренно сатирическими: «Выборы мистера Клаттербанка» (1898), «Смена кабинета» (1909), «Зеленое пальто» (1912), «Министр почт» (1932) и др. Он опубликовал ряд книг путевых заметок о странах, где он побывал: «Путь в Рим» (1902), «Четверо мужчин» (1912), «Поле битвы» (1937), «Возвращение на Балтику» (1938) и др., а также несколько сборников интересных и подчас глубоких эссе, перемежаемых эпиграммами и стихотворными афоризмами: «Холмы и море» (1906), «Ни о чем» (1908), «Обо всем» (1909), «Разговор с ангелом» (1928) и др.
И, главное, он выпустил много сборников стихов — как серьезных, так и юмористических — и был одним из лучших английских эпиграмматистов.
Словом, он, вопреки совету Козьмы Пруткова, пытался объять необъятное.
В 30-е годы его друг Сесил Хаддлсон сказал ему: «Вам нужно было взять несколько псевдонимов. Вы написали 60 или 70 книг по таким предметам, как топография, военное дело, финансы, история Европы, археология; вы пишете детские стихи и философские сонеты, сатирические романы и путевые очерки. Ваших трудов вполне хватило бы, чтобы прославить пять или шесть литераторов».
Беллок не был великим писателем, и многое из того, что он написал, сейчас устарело: мало кто читает, например, его романы, а тем более его публицистику, утратившую свою злободневность, и никто не судит по его книгам о зарубежных странах, которые сегодня неузнаваемо изменились. Главное, что осталось в литературе из многотомного наследия Беллока, — это его стихи, особенно детские, которые охотно читают и взрослые и дети.
Возможно, именно поэтом хотел бы остаться в глазах потомков и сам Беллок, который считал поэзию высшей формой литературы и объяснял: «Все явления достигают своего совершенства лишь тогда, когда они облечены в совершенную форму. Стих — это торжество формы, орудие доведения литературной формы до совершенства. Самые совершенные сочинения — это сочинения в стихах».
Георгий Бен
(Текст взят из вступительной статьи к книге стихов Х.Беллока.)
Марк Фрейдкин — Хилэр Беллок
Из сборника «Назидательные истории для детей»
Предисловие,
написанное в ответ на вопрос читателя, все ли достоверно в историях, составляющих эту книгу
Когда б все было достоверно,
Таким, как мы с тобой, наверно,
Пришлось бы чрезвычайно скверно —
Ведь трудно нам неимоверно
Хоть час вести себя примерно.
И мы б с тобой, приятель, были
Давно в безвременной могиле,
И этих гениальных строк
Я б написать уже не смог,
И их бы добрый Б.Т.Б.
Не иллюстрировал тебе.
Х.Б.
Про Джима,
который убегал от няни и был заживо съеден львом
Жил мальчик Джим. Еще вчера
Была судьба к нему добра.
Ему давали чай с печеньем
И торт с малиновым вареньем,
Ему дарили шоколад,
Ему купили самокат,
Ему часами вслух читали
И даже в зоопарк пускали.
Вот там-то беспощадный рок
Коварно Джима подстерег.
Ты знаешь сам (любой ребенок
Об этом должен знать с пеленок),
Что детям не разрешено
В толпе сбегать от няни. Но
Как раз к таким поступкам Джима
Всегда влекло неудержимо.
В то роковое утро, верный
Во всем своей привычке скверной,
Джим вырвался — и был таков!
Но не успел и двух шагов
Он пробежать, как лев громадный
Набросился на Джима жадно
И начал есть! А ты б хотел,
Чтоб страшный лев тебе отъел
Лодыжку, пятку и носок,
А после — за куском кусок —
Икру, колено, ляжку, голень?
Конечно, Джим был недоволен
И вопль издал настолько звучный,
Что в тот же миг смотритель тучный,
Но доблестный, бегом почти
Примчался юношу спасти.
«ПонтО! — сказал смотритель строго
(Так звали льва). — Вы слишком много
Себе позволили, друг мой.
Довольно, сэр! Пора домой!»
В ответ на грозный окрик лев,
Свой вкусный завтрак не доев,
Обиженно поплелся к клетке,
Оглядываясь на объедки.
Смотритель к Джиму наклонился,
И взор слезою увлажнился
У старика: из пасти льва
Вернулась только голова!
Ужасно были папа с мамой
Огорчены всей этой драмой.
Смахнув слезу, сказала мать:
«Чего еще могли мы ждать?
Непослушанье — вот причина!»
Отец (он умный был мужчина)
Велел мне рассказать всем детям
О страшной смерти Джима. Этим
Он полагал их убедить
В толпе от нянь не уходить.
Про Генри Кинга,
который любил жевать шпагат и безвременно скончался в страшных мучениях
Был Генри счастлив и богат,
Но он любил жевать шпагат.
И вот — ужасная расплата:
Он проглотил кусок шпагата,
Который детские кишки
Связал в тугие узелки.
Все лучшие врачи вселенной
К больному прибыли мгновенно
И, получив по сто монет,
Сказали, что надежды нет
(Болезнь была неизлечимой).
Над сына раннею кончиной
Родители рыдали вслух,
А Генри, испуская дух,
Воскликнул голосом загробным:
«Друзья! Предметам несъедобным
Во рту не место!» Эту фразу
Он произнес и умер сразу.
Про Матильду,
которая сгорела живьем из-за того, что говорила неправду.
Всю жизнь Матильда так врала,
Что близких оторопь брала.
В семье ее почтенной тети
(Где испокон была в почете
Правдивость) девочке сперва
Пытались верить раза два,
Но эти робкие попытки
В дом принесли одни убытки.
Однажды (шло уж к ночи дело)
Играть Матильде надоело,
И убедившись, что она
Осталась в комнате одна,
Неисправимая плутовка
Подкралась к телефону ловко
И слабой детскою рукой
Пожарной части городской
Набрала номер. Верных долгу
Пожарных ждать пришлось недолго.
И вот уже со всех концов
Отряды бравых молодцов,
Служебным рвением ведомы,
Спешат к Матильдиному дому.
Толпой зевак вдохновлены,
Герои лезут со стены
По лестницам в окно гостиной
И на гардины и картины
Из шлангов тонны льют воды!..
Лишь с помощью солидной мзды
Пожарным тетя доказала,
Что в доме вовсе нет пожара.
Спустя неделю, в день воскресный
На чрезвычайно интересный
Спектакль про миссис Тенкерей
Пойти решила тетя. Ей
Представилось вполне логичным,
Разумным и педагогичным
За ложь Матильду наказать
И на спектакль с собой не взять.
Но только тетя прочь из дома —
Дом сразу вспыхнул, как солома!
Матильда, распахнув окно,
Зовет людей на помощь, но
Вотще кричит она и плачет!
«Девчонка снова нас дурачит!» —
Твердил собравшийся народ.
И к возвращенью тети — от
Матильды и всего жилища
Осталось только пепелище.
Про Годольфина Хорна,
который был обуян грехом гордыни и в итоге стал чистильщиком сапог
Годольфин Хорн, что с Беркли-сквер,
Был знатен, как наследный пэр,
И он (в связи с происхожденьем)
Взирал на род людской с презреньем.
Он был спесив не по годам.
Он ни за что на свете вам
Не подал бы руки при встрече,
А лишь кивнул бы, вздернув плечи, —
О чем, мол, с вами рассуждать!
Смешно и грустно наблюдать
Такие скверные мыслишки
У шестилетнего мальчишки.
А в это время, между прочим,
Король в паже нуждался очень.
И вот Лорд Главный Камергер
(Ума и кротости пример)
Взял свой огромный каталог,
Где значились все те, кто мог
Быть удостоен этой чести,
И стал с любовью, но без лести
(Вот признак истинной культуры!)
Перебирать кандидатуры:
«Так, Уильям Каутс… врожденный грипп…
Билл Хиггс… довольно скользкий тип…
У Д’Эльтона был вздернут дед…
Де Веру слишком мало лет…
Происхожденье Бинга спорно…
Не взять ли молодого Хорна?»
Но на такое предложенье
У всех возникли возраженья.
Исландский принц сказал: «Пардон!
Пусть кто угодно, но не он!»
Вдова наместника Атлона
Пробормотала непреклонно:
«Таких зазнаек нам не нужно!»
(Епископы кивнули дружно).
И даже леди Мери Флуд,
Чьей доброте дивился люд,
Вскричала: «Нет! Мы не хотим
Быть и минуты рядом с ним!»
Лорд Камергер сказал: «Бесспорно,
Я был не прав!» — и тут же Хорна,
Что пал в глазах его столь низко,
Навечно вычеркнул из списка.
Вот так наказан был порок:
Хорн нынче — чистильщик сапог.
Про Ребекку,
которая трагически погибла из-за того, что любила хлопать дверьми
Давно уж не секрет для всех,
Что хлопать дверью — страшный грех.
Но дочь банкира Оффенпорта,
Ребекка, что не без комфорта
Жила в родительском дому,
Была привержена сему
Дурному времяпровожденью.
Ей доставляло наслажденье
Подкрасться — и, что хватит сил,
Так хлопнуть, чтобы подскочил
На стуле дядя Джейкоб. Впрочем,
Ее характер был порочен
Лишь в этом, и она была
Скорей испорчена, чем зла.
И вот, когда над дверью прямо
Стоял Линкольна Авраама
Тяжелый бюст, банкира дщерь
Облюбовала эту дверь
И хлопнула. Как с мОста в реку,
Бюст сверху рухнул на Ребекку
(А сорок фунтов весил он)!
……………………………………………..
Уже во время похорон
Священник, расставляя вехи
На жизненном пути Ребекки,
Поведал всем про скорбный опыт
Покойной, так любившей хлопать
Дверьми. Его простой рассказ
До глубины души потряс
Детишек, что со всей округи
Сошлись на тризну по подруге.
И в тот же день поклялся всяк
Не хлопать дверью о косяк.
Про Чарльза Огастеса Фортескью,
который всегда хорошо себя вел и в результате стал владельцем огромного состояния
Ребенком, красящим семью,
Был Чарльз Огастес Фортескью.
Он, вздумав сделать то иль это,
У взрослых спрашивал совета
И никогда не рвал в клочки
Штаны, рубашку и чулки.
Он до полуизнеможенья
Решал задачи на сложенье
И лишь латинских текстов ради
Мог оторваться от тетради.
Он не был лакомкой нисколько
И часто сам — подумать только! —
Обедая в родном дому,
Просил, чтоб именно ему
(А не, допустим, папе с мамой)
Кусок достался худший самый.
Задатки юности своей
Развил он с блеском, став взрослей.
На службе он в любое время
Был справедлив и строг со всеми,
И несмотря на крупный пост,
В быту любезен был и прост.
А в сорок лет он взял в супруги
Дочь лорда Баньяна (в округе
Она звалась Фифи). За ней
Дал папа миллион гиней
Приданого, и Чарльз купил
Роскошный замок «Мэсуэл Хилл»,
Где жил он, в роскоши купаясь
И полным счастьем наслаждаясь,
Которое лишь к тем придет,
Кто хорошо себя ведет.
Из сборника «Новые назидательные истории»
Про Сару Бинг,
которая попала на рога быку только потому, что не умела читать
Тому назад немало лет
Бинг Александр был мной воспет.
Но нынче я берусь за лиру,
Чтоб наконец поведать миру
О Саре, о сестре героя.
Она (я этот факт не скрою)
Прочесть к двенадцати годам
Ни слова даже по складам
Не научилась. В то же время
Билл, младший брат, любимый всеми
(Ему исполнилось лишь пять),
Вслух Катехизис мог читать,
А Джейн (она чуть старше Билла)
Расина знала и любила.
Но Сара — странная натура!
Культура и литература
Настолько были ей чужды,
Что даже классиков труды
В ней не будили интереса.
И вот, идя домой из леса,
Она наткнулась на загон.
Был аккуратно заперт он
И высоко над огражденьем
Висел плакат с предупрежденьем,
Заметным всем издалека:
«Прохожий! Берегись быка!»
Увы, безграмотная Сара,
Не ведая, какая кара
Ее за изгородью ждет,
Идет бестрепетно вперед.
По счастью, бык в тот день прохладный
Настроен был не кровожадно,
А это (опыт мой таков)
Бывает редко у быков.
Легонько подцепив рогами,
Он бросил Сару вверх ногами
В колючий куст, а сам стоял
И с интересом наблюдал,
Как в тело юной недоучки
Впивались острые колючки.
Урок прошел не без следа.
Отныне Сара Бинг всегда
Подобных бед во избежанье
Плакат любого содержанья
Обходит стороной. Она
Теперь вдвойне убеждена:
Все то, что требует прочтенья,
Сулит большие огорченья.
Том и его пони Билл
Владельца Билла звали Том.
На Билле Том скакал верхом
Через овраги, косогоры,
Кусты, калитки и заборы,
Крича «гони!», «давай-давай!»,
И «ай да я!», и «не зевай!».
Увы, такие скачки Биллу,
Бесспорно, были не под силу,
И он, издав печальный вздох,
Свалился на бок и издох.
Родитель Тома был взбешен.
«Черт побери! — воскликнул он. —
Ты разорил меня, бездельник,
На двадцать фунтов кровных денег!
А может быть, несчастный зверь
И больше стоил бы теперь,
Ведь, как я помню, при продаже
Он не был и трехлетком даже.
Так вот отныне, дорогой,
В конюшню больше ни ногой!»
Мораль:
Том строго соблюдал запрет
И вот, спустя пятнадцать лет,
По завещанью получил
Трех жеребцов и двух кобыл.
Билл и его пони Том
Владельца Тома звали Билл.
Билл Тома холил и любил.
Он приносил ему в избытке
Разнообразные напитки
И много всяческой еды:
Моркови, брюквы, лебеды,
Овса и сена, просто травки
(Без патентованной добавки),
В корзинах молодой салат
(Что пони вредно, говорят),
Бобы в сметане, винегреты,
Печенье, сахар и конфеты —
И так по десять раз на дню.
Причем, как правило, в меню
Преобладало то, что пони
Иметь не должен в рационе.
От этих трапез бедный Том,
Всечасно маясь животом,
Хирел, жирел и расплывался
И понемногу превращался
В распухшую больную клячу,
Которую бы надо к врАчу
Послать (конечно, я хочу
Сказать: пора послать к врачу).
Билл, глядя на его мученья,
Сейчас же взялся за леченье
И Тома стал поить с утра
Имбирным пивом (два ведра)
И кислым молоком (три таза).
Но бедный пони раз от раза
Все разбухал да разбухал
И, наконец, совсем упал,
И на ноги уже подняться
Не смог. Но прежде чем скончаться,
Он злобно Тома в бок лягнул
И тут же ноги протянул.
Мораль:
Ты добр к животным? — Молодчина!
Но знай: скотина есть скотина.
Про Джона,
который был лишен богатого наследства, потому что любил швыряться камнями
Джон Вавассур, забыв про лень,
Швырял камнями целый день
По людям, лошадям и кошкам,
Но большей частью — по окошкам.
(Как подобает знати, Джон
Любил разбитых стекол звон.
И этим милым развлеченьям
Он предавался с упоеньем,
Еще не зная, что его
Ждет за такое баловство.
У Джона дядя был родной,
Который каждый выходной
Имел привычку после чая,
Души в племяннике не чая,
О завещанье толковать.
Он знал, как деньги наживать,
Ведь в Сити он для этой цели
Ходил четырежды в неделю.
Отец же Джона (дядин брат),
К несчастью, был не так богат
(Отцы, увы, всегда внакладе),
Тогда как пресловутый дядя
Имел в Бразилии завод,
В Боливии — торговый флот.
Как следует миллионеру,
Владел он акциями в Перу
Агентством в Рио (на паях)
И землями во всех краях.
И даже дом, где проживало
Семейство Джона, — от подвала
До закоулков чердака —
Принадлежал ему пока.
Но мы займемся завещаньем.
Был текст его составлен с тщаньем
И так звучал: «Согласно с правом
И находясь в рассудке здравом,
Все, что скопил за жизнь свою,
Я после смерти отдаю
В наследство дорогому Джону».
Был соответственно закону
Оформлен этот документ.
А бедный дядя в тот момент
Уже одной ногой в могиле
Стоял, и все вокруг твердили
О том, что, кажется, близка
Кончина дяди-старика.
Он, полностью уйдя от дел,
Весь день на солнышке сидел,
И часто в специальном кресле
Его везла сиделка (если
Был день нежарким) вдоль аллеи
До небольшой оранжереи,
Где в старческий тревожный сон
Обычно погружался он.
И вот, когда он в воскресенье
По своему обыкновенью
Там тихой дремой забывался,
Со свистом камень вдруг ворвался
В окно и дядю прямо в глаз
Ударил. Страшный крик потряс
Окрестности — то бедный дядя
Кричал спросонья: «Бога ради!
Кто это сделать мог?» И тут
Сиделка (а ее зовут
Мисс Чаминг) молвила ехидно:
«То ваш племянник, очевидно!»
«Скорей подать мне из бюро
Текст завещанья и перо!» —
Вскричал старик. Услышав это,
Мисс Чаминг, прямо как ракета,
Помчалась в дом что было сил
И принесла, что он просил.
Тут дядя взял перо сурово
И вместо «Джона дорогого»
Вписал мисс Чаминг, и она
Теперь богата и знатна.
Про Питера Гула,
который своей расточительностью довел родителей до разорения
Часть 1
Был в детстве Питер Гул не гений,
Но и чрезмерных опасений
Не вызывал. По мере сил
Он взрослым правду говорил.
Он не имел дурных привычек,
Он избегал серьезных стычек
С тем, кто сильней. Он славно мог
Раз в месяц выучить урок,
Блеснув умом и интеллектом.
Он лишь одним страдал дефектом:
Он не умел (в двенадцать лет!)
Разумно строить свой бюджет
И пенсы, фунты и гинеи
Швырял на ветер, не жалея
И не считая, чем свою
Отнюдь не бедную семью
Довел почти до разоренья.
Увы, типичное явленье,
Когда семейных драм причина —
Беспутство собственного сына.
И вскоре грянул наконец
Тот страшный день, когда отец
Сего отъявленного мота
Пришел из банка, сняв со счета
Последний пенс. Ломая руки,
Воскликнул он в душевной муке
В ответ на робкий взгляд жены:
«О боже! Мы разорены!»
Жена сказала не без вздоха:
«Конечно, это очень плохо,
Но, может, фунтов пять иль шесть
У Питера в копилке есть?»
И тут они, взяв острый нож,
Взломали ящичек — и что ж
Предстало взорам их в копилке?
Крючок и пробка от бутылки.
Часть 2
Пришлось продать им дом и сад
Всего за тысяч пятьдесят
И с сокрушенною душой
Навек уехать в край чужой.
И где-то чуть ли не в Алжире
(Там в нищете они прожили
Остаток горьких дней своих)
Похоронили вскоре их.
А чем же кончил Питер? Он
(Виновник этих похорон)
Понес такое наказанье,
О коем я без содроганья
Не в силах говорить. Ему
Пришлось столкнуться самому
С необходимостью суровой
(И для него, бесспорно, новой)
ТРУДИТЬСЯ в самом цвете лет,
Чтоб зарабатывать на хлеб.
В какой-то маклерской артели!
С восьми до двух! Пять дней в неделю!
Имея только час-другой,
Чтоб в ресторанчик дорогой
Зайти меж делом и досугом
На скромный ленч со старым другом.
Из сборника «Книга про животный для плохих детей»
Предисловие
Мой юный друг, я неспроста
Назвал тебя плохим,
Поскольку ты в твои лета
Не должен быть другим.
Но в том и цель сих дивных строк
(Коль верно их понять),
Чтоб вопреки природе смог
Ты вдруг хорошим стать.
Чтоб ты в полдневную жару
По поводу и без,
Уподобляясь Кенгуру,
Не прыгал до небес;
Чтоб за едой ты каждый раз
Не чавкал, как Кабан,
И в час не делал сто гримас,
Как глупый Павиан;
Чтоб не был груб ты, как Медведь,
И чтоб, ложась в кровать,
Не начинал, как он, реветь,
Скулить и подвывать.
Чтоб о тебе сказали: «Он
Еще с пеленок был,
Как Филин, точен и умен,
И, как Котенок, мил».
Полярный медведь
Сидит меж айсбергов Медведь.
Он не боится стужи.
И мне б такой тулуп иметь —
Я б не боялся тоже!
Лев
У страшного Льва, что в пустыне живет,
Косматая грива и впалый живот.
Он только и смотрит, кого бы сожрать.
С ним умный ребенок не станет играть.
Тигр
Но совершенно не таков домашний милый Тигр.
Он — замечательный партнер для всевозможных игр.
И хоть держать его в семье — чувствительный расход,
Но многодетным матерям в том есть прямой расчет.
Кит
Кита, что с детства нам знаком,
Нельзя, как камбалу,
Зажарив в масле целиком,
Сервировать к столу.
Зато из ворвани Кита
(Коль растопить ее)
Получим мы китовый жир —
Полезное сырье.
Все эти факты рассмотреть
В деталях должен всяк,
Кто хочет в Оксфорде надеть
Профессорский колпак.
Гиппопотам
О нем слова достойные найду ли?
Он так неподражаемо хорош,
Что я его лишь платиновой пулей
Убил — его свинцовой не убьешь.
Слон
Откуда на Слона ни погляди,
Воскликнешь в удивленье и досаде:
«Зачем столь длинный хобот впереди,
Когда такой короткий хвостик сзади?»
Носорог
Ты мне несимпатичен, Носорог!
Что ты ответишь, если люди спросят,
Зачем ты носишь свой ужасный рог
Там, где приличный зверь его не носит?
Лягушка
Лягушку лучше не дразнить
Осклизлой тварью, гнусной рожей
И в колченогости винить
Не следует бедняжку тоже.
Ее не стоит называть
Надутой пучеглазой дрянью,
Ведь могут очень задевать
Такие грубые названья.
«Лягушки меж зверей других
Умней, честней и чище родом», —
Так любят говорить о них
Те, кто их держит. Но таких,
Увы, все меньше с каждым годом.
Из сборника «Новая книга о животных для еще худших детей
Предисловие
Дитя, когда в кругу семьи
Ты обнаружишь вдруг свои
Обширные и многие
Познанья в зоологии,
То скажут вслух отец и мать:
«Как наш бездельник мог узнать
То, для чего за все века
Исканий и сомнений
Наука не нашла пока
Разумных объяснений?
Для взрослых тайн в природе нет,
Но нам понять непросто,
Зачем Морская Свинка в свет
Рождается бесхвостой?
Откуда ж мог проведать он,
Что Бабуин, к примеру,
Весьма в риторике силен,
А Слон умен, но в меру?
Быть может, шустрый наш пострел
С ученым Носорогом,
Удравши из дому, успел
Потолковать о многом?
Иль наш пытливый мальчуган
Подслушал в зоопарке,
О чем надутый Пеликан
Болтает в полдень жаркий?»
Но скажешь ты при всей семье:
«Здесь вовсе нет секрета —
Все, что я знаю о зверье,
Прочел я в книжке этой!»
Питон
Питон (я речь о нем веду)
Болеет корью раз в году.
Он близорук и, кроме
Того, свиреп — а потому
Я не желаю никому
Иметь Питона в доме.
Но если есть у вас Питон,
То знайте, что не любит звон
Струны и звук вокала
Болезненный питомец ваш.
А если он впадает в раж —
Лупите чем попало!
Я знал одну особу из
Флориды. Ей пришел каприз,
Не зная правил этих,
Купить Питона… О, Творец!
Описывать ее конец
Я не возьмусь при детях.
Дикобраз
Что? Ты решил ударить Дикобраза?
Остановись, несчастное дитя!
Иль, может, туптофильская зараза
В тебя уже проникла не шутя?
Животных бить — о, как это ужасно!
Как это некрасиво! Но вдвойне
Грешно, постыдно (и небезопасно)
Бить тех, кто носит иглы на спине!
Лама
Как коза, курчава Лама и печальна, как овца,
И похожа недовольным выражением лица
На не признанного критикой поэта.
Я скажу вам без ошибки, если только не совру,
Что живет она в Гвиане, Эквадоре и Перу —
Можно в атласе легко проверить это.
Но не спутает, конечно, тот, кто честен и умен,
Нашу Ламу (невзирая на созвучие имен)
С мрачным ламою — владыкою Тибета.
Ибо первая имеет ценный мех и милый вид,
А второй — весьма уродлив и совсем не плодовит.
Так что, если делать выбор, то (при схожих именах)
Нам животное, бесспорно, симпатичней, чем монах,
Суеверьями опутавший полсвета.
Микроб
Микроб так мал, что, по рассказам,
Невидим человечьим глазом,
Хотя иные утверждали,
Что в микроскопе наблюдали
Все шесть его больших хвостов
Неописуемых цветов
(Причем на каждом из которых —
По десять хохолков в узорах),
Язык, прозрачный как слюда,
И зубы в сорок два ряда,
И брови в шахматном порядке.
Но, впрочем, это лишь догадки,
Хоть весь ученый мир, к примеру,
Их склонен принимать на веру —
Ведь отрицать никто не вправе
Того, чего не видел въяве.
Из сборника «Еще о пэрах»
Лорд Роухэмптон
Наш лорд Роухэмптон столь ретиво,
Достойно и красноречиво
Ораторствовал, всем и вся
Проект бюджета понося,
Что этой непосильной встряски
Его голосовые связки
Не выдержали. Осмотрев
Больного воспаленный зев,
Промолвил доктор: «Дело — дрянь!
У вас обложена гортань».
«Да что гортань! Я сам, увы,
Обложен с ног до головы
Налогами!» — со стула встав,
Вскричал в горячке бедный граф
(Наш лорд был графом). «Ради Бога!
Вам вредно говорить так много! —
Воскликнул врач. — Домой! В кровать!
И рта отнюдь не раскрывать
До будущей среды, а в среду
За гонораром я приеду».
Среда настала. Свой визит
В роскошный дом на Одли-стрит
Обставил доктор в новом стиле —
Он прибыл на автомобиле
(Мотор наемным был, конечно).
Но что такое? Над конюшней
Приспущен Юнион Джек слегка,
А во дворе у цветника
Уж нет былого оживленья.
Подходит доктор в удивленье
К дверям, снедаемый дурными
Предчувствиями, а над ними
(Дверями) видит — боже мой! —
Герб лорда с траурной каймой.
Седой привратник, вслух рыдая,
Встречает доктора: «Какая
Утрата, сэр! Наш граф вчера,
Узнав, что принят на ура
Проект бюджета был в Палате,
В сердцах преставился. И, кстати,
Вы, сэр (мне, право, очень жаль),
Теперь получите едва ль
Свой гонорар». Осыпав бранью
Покойника с его гортанью,
Палату лордов и бюджет,
Сел доктор в свой кабриолет
И укатил, решив отныне
В расчетах строже быть с больными.
Лорд Эпсом
Лорд Эпсом сел на рысака.
Ногой умелой знатока
Он шпоры всаживал в бока
Бедняге, до тех пор пока
Тот (дабы сбросить седока)
Не начал взбрыкивать слегка.
Но Эпсом — парень с головой! —
Знал толк в науке верховой
Езды и понял промах свой.
Свершив кульбит, воскликнул он:
«Скакун немного возбужден!
И, безусловно, есть резон
Перенести наш моцион
До лучших (будущих) времен».
И конь был в стойло уведен.
Лорд Хиппо
Лорд Хиппо, ставя деньги на
Породистого скакуна,
Наивно полагал, что тот
Резвей соперников пройдет
Дистанцию, о чем один
Осведомленный господин
Поведал лорду по секрету.
Но в день заезда — что же это? —
Виконт увидел (о, судьба!),
Что был последним у столба
Его скакун. В сердцах наш Хиппо
Хотел призвать к ответу типа,
Который лорда надоум-
ил делать ставки девять к двум
И получил еще вдобавок
Комиссионные со ставок.
Но тот, завидев скорбный лик
Виконта, поднял страшный крик,
Вопя, что он ни сном ни духом,
Что сам поверил лживым слухам,
Но кто ж мог знать, что фаворит…
Угрюм, подавлен и убит,
Предстал виконт, трясясь от страха,
Пред светлы очи папы-графа
И, глядя в угол, пробасил:
«Сегодня… я… на скачках… сир…»
«Смелей, мой мальчик, будь мужчиной! —
Вскричал добряк-отец. — Причины
Для огорченья нет. Итак,
Скажи мне только сумму… Как?!..
СТО ТЫСЯЧ ФУНТОВ?!.. Н-да… Ну что ж…
На то она и молодежь…
Ну как сердиться на мальчишку?
Подай мне чековую книжку!»
Виконт признателен отцу
Был столь безмерно, что к концу
Недели с папиной подачки
Опять отправился на скачки
И в тот же день вернул с лихвой
Весь проигрыш недавний свой.
Лорд Лакки
Буквально в полчаса лорд Лакки,
Влачивший дни свои во мраке
Забвенья и нужды, стал вхож
В круг самых избранных вельмож
(К чему стремиться должен каждый).
Случилось это так: однажды
Известный в свете герцог N
Из родового замка стен,
Сопровождаемый родными
И близкими (а между ними
Был Мейер, старый дебошир
Из Рэбли Эбби, Рутлэндшир)
С утра отправился в лесок,
Чтоб уток пострелять часок-
Другой. В разгар охоты Мейер
(Который, толком не умея
Стрелять, сидел в кустах с ружьем),
Вдруг размечтался о своем
И безо всякой задней мысли
Спустил курок. Случайный выстрел
Был точен, ибо снес, увы,
Бедняге N полголовы
(Их светлость был убит на месте).
Обуреваем жаждой мести,
Наследник герцога прямой
Лорд Агли крикнул сам не свой:
«Я проучу тебя, нахала!»
И стал палить по ком попало.
Но так как был он слеп, как крот,
То первым мистер Поддлплот
(Кузен по линии отца)
В грудь получил заряд свинца,
И тут же вслед за ним — последний
Законный герцога наследник,
Двадцатилетний остолоп
Лорд Z упал, сраженный в лоб.
Казнь лорда Агли (иногда
Решенья нашего суда
Бывают столь суровы к знати!)
Пришлась для Лакки очень кстати:
Теперь он мог свои права
Представить в суд и через два
Неполных года все именье
Заполучил в свое владенье.
Но Мейера за много лет
Лишь раз позвал он на обед.
Лорд Эббот
Когда лорд Эбботт величаво шел
По знаменитой улице Уайтхолл
В своей короне пэров, что была
Немного его светлости мала,
То юный демократ корону пэров
(Из-за ее столь мизерных размеров)
Позволил себе высмеять бесстыдно,
Приняв ее за шляпу, очевидно.
Из сборника «Леди и джентльмены»
Гулянье в саду
Съезжалась на «роллс-ройсах» знать
(Был каждый при супруге),
Чтоб кое-что порассказать
Друг другу друг о друге.
Хоть часто у мужей и жен,
Живущих в высшем свете,
Жизнь так пестра, что есть резон
Держать ее в секрете.
Те, кто не столь был именит,
Приехали на «фордах»
Понаблюдать семейный быт
Высокородных лордов.
А весь пешком пришедший люд
Был робок и смущен,
И то, что он некстати тут,
Прекрасно видел он.
…………………………………………..
О ты, проклятье наших дней,
Неравенство сословное!
Ты ныне нас гнетешь сильней,
Чем в годы баснословные
Правления королевы Виктории,
Когда
Плясали люди на балах,
Имели экипажи.
Но это кануло во прах
И не сохранилось воспоминанья даже.
Три расы
1
Вот скандинав — смотри, сынок!
Он молчалив и длинноног.
Его прическа как из пакли…
Он нравится тебе, не так ли?
2
А вот альпиец. До чего же
Своим нечистым цветом кожи
И честным взором глупых глаз
Он злит и раздражает нас!
3
А итальянец или грек —
Тот просто недочеловек.
Он кучеряв, болтлив и очень
В быту развязен и порочен.
Obiter dicta
1
Сэр Генри Уэффл, королевский адвокат (продолжает):
«…Сэр Энтони Х, баронет и судья,
Сдавал ежегодно в аренду
Участок, которым владела семья, —
Два акра застройки по Стрэнду…»
Его светлость (obiter dictum):
«Два акра застройки по Стрэнду
Я б сам взял охотно в аренду.
Там климат сухой
И вид неплохой,
Особенно ближе к уик-энду».
2
Сэр Генри Уэффл (продолжает):
«…Сэр Энтони, уток стреляя в лесу,
Схватил жесточайший катар
И умер вчера в шесть тридцать утра
(По слухам он был очень стар)…»
Его светлость (obiter dictum):
«Для тех, кто (по слухам) так стар,
Опасно куренье сигар.
Бесспорно, во вред
Спиртное — но нет
Ужаснее зла, чем катар!»
3
Сэр Генри Уэффл (продолжает):
«…„Я с места не тронусь, — воскликнул жилец, —
И мне опекун не указчик!“
Чем был арендатор расстроен вконец,
В то время как душеприказчик…»
Его светлость (obiter dictum):
«Допустим, что душеприказчик —
Почтенья к закону образчик.
Тогда опекун —
Несносный болтун,
А вы, сэр, — бездарный рассказчик!»
4
Сэр Генри Уэффл (продолжает):
«…Сославшись на дело
„Король против Белла“,
Мы можем…»
Его светлость (резко вставая с места):
«А мы — больше нет!
Который уж час
Мы слушаем вас
И ваш утомительный бред!»
Все члены суда (встают и поют хором):
«Их светлость зрит в корень. Ура!
Кончать заседанье пора!
Мы здесь терпеливо
(И без перерыва)
Сидим с полвосьмого утра!»
Простодушный слушатель (поднимаясь с задней скамьи):
«Их светлость, устав рифмовать,
Решил заседанье прервать.
Бесспорно, он вправе, но…»
(Тут он был схвачен и брошен за решетку без суда и следствия.)
Дурной пример
Джон Хендерсон, любимец муз,
Утратил к жизни всякий вкус.
Он с детских лет не верил в Бога
И книг читал чрезмерно много,
А чтенье (тут двух мнений нет) —
Источник всех возможных бед.
Зато сестрица Джона, Мэри,
Столь закосневшая в безверье,
Что брату фору дать могла,
Со вкусом ела и пила,
Сжигая жизнь в чаду разврата.
Когда же мизантропа-брата
Случалось встретить ей, она
Ему пеняла: «Старина!
Ведь ты рехнешься с этим чтеньем!»
Таким вульгарным обхожденьем
Джон (хоть агностик, но эстет)
Бывал чувствительно задет.
За поведеньем этой пары,
Суля ей всяческие кары,
Синклит соседей-христиан
(Благочестивых прихожан)
Следил, бичуя в равной мере
Вседневное распутство Мэри
И чтенье, в каковое Джон
Был безвозвратно погружен.
И все они нестройным хором
Твердили о возмездье скором.
Господь услышал их слова,
И Мэри, дотянув едва
До ста трех лет, скончалась в муках
От пситтакоза. А в науках
Погрязший Джон — на склоне дней
Наказан был еще страшней:
Он в брак вступил с одной особой,
Столь светской и высоколобой,
Что, самых лучших чувств полна,
Она столового вина
(А также пива и крюшону)
Ни капли не давала Джону.
Безмерно этим удручен,
Джон был разбит параличом,
И днесь он с каждою минутой
Ждет в трепете кончины лютой.
Мораль:
Всяк да поймет на сем примере,
Сколь пагубна нетвердость в вере.
Хилэр Беллок — биография, книги, интересные факты
Хочу, чтоб на моей гробнице начертали:
«Его не чтили, но зато читали»
(Хилэр Беллок)
Джозеф Хилэр Пьер Рене Беллок — один из самых плодовитых английских писателей начала XX века. Был горячим приверженцем Римско-католической церкви, что оказало большое влияние на большинство его работ.
Беллок родился в Сен-Клу — в пригороде Парижа. Отец его был французом, мать — англо-ирландской католичкой, давно жившей во Франции. Его детство прошло в Англии в деревне Слиндон в Западном Суссексе.
Его мать, Элизабет Рейнер Паркес (1825—1925), также была писательницей и была правнучкой английского химика Джозефа Пристли. В 1867 году она вышла замуж за поверенного Луиса Беллока, сына французского художника Жана Хилэра Беллока. В 1872 году, через 5 лет после свадьбы, Луис умер, что совпало с крахом на фондовом рынке, полностью разорившем семью. Молодая вдова с сыном, а также со своей сестрой Марией вернулись в Англию, где Хилэр и провел все своё детство и юность.
Однако связей с Францией он не порывал и школьником проводил там все свои каникулы. Возможно, эти поездки породили в нем любовь к путешествиям, и позднее, за свою долгую жизнь, он объехал чуть ли не весь свет. В двадцать лет Беллок отправился в свое первое дальнее странствие — в США, где провел целый год, зарабатывая случайными поденными работами. Путешествуя по Америке, он в конце-концов добрался до Калифорнии в поисках американской девушки Элоди Хоган, в которую за полтора года до того он влюбился с первого взгляда, когда она была туристкой в Лондоне. Позднее, в 1896 году, она стала его женой.
После окончания Ораторской школы Джона Генри Ньюмана и поездки в Америку, Беллок отправился во Францию и в 1891 году отслужил десять месяцев во французской армии (в артиллерийской части недалеко от Туля): ведь он был французским гражданином, и британское подданство получил лишь в 1902 году.
После военной службы Беллок поступил в колледж Баллиоль в Оксфорде на исторический факультет. Там он получил свои первые школьные награды по истории. В 1896 году он окончил Оксфордский университет, занялся литературной деятельностью. Всего он выпустил больше ста книг и бесчисленное множество статей, проявив поразительную разносторонность интересов.
С 1906 по 1910 он был членом парламента от либеральной партии, баллотировавшись от округа Южный Салфорд. Однако быстро разочаровался в политике партии.
Вместе с Г. К. Честертоном, С. Честертоном и Артуром Пенти Хилэр Беллок занимался разработкой социоэкономической системы — дистрибутизма. В книге Государство рабов (англ. The Servile State), написанной после окончания партийной карьеры Беллока, а также в других работах он критикует современное ему экономическое устройство общества и парламентскую систему, предлагая теорию дистрибутизма в качестве альтернативы как капитализма, так и социализма. Беллок указывал, что дистрибутизм имеет глубокие исторические корни в Европе и что переход к дистрибутивизму — скорее небольшой шаг назад в историческом развитии. Он призывал к роспуску парламента и к замене его собранием представителей различных социальных групп общества (что очень напоминает идею корпоративизма).
Беллок был братом романистки Марии Аделаиды Беллок Лондес. В 1896 году он женился на Элоди Хоган. В 1906 он купил участок с домом под названием Королевская земля в деревне Шипли, Западный Сассекс, в котором он прожил практически до самой смерти. У Элоди и Беллок было пятеро детей. В 1914 году Элоди умерла от гриппа. Его сын Луис погиб в Первую мировую войну. Сам Беллок в 1941 году перенёс инсульт, от которого не смог оправиться до конца своих дней. Он умер 16 июля 1953 в Католическом госпитале в Гилдфорде, Суррей. Он похоронен на старом кладбище у Католического Алтаря церкви Святой Девы Мари Утешительницы и Св. Франциска в деревне Западный Гринстед, недалеко от его дома в Шипли. Беллок был постоянным прихожанином этой церкви.
Беллока называли одним из Большой Четверки писателей, эпохи короля Эдуарда, наряду с Уэллсом, Бернардом Шоу, и Гилбертом Честертоном. Все они постоянно устраивали дискуссии и спорили между собой до 1930-х.
Хилэр Беллок был серьезным историком. Будучи ревностным католиком, он рассматривал как историю, так и современность с позиций католицизма, утверждая цивилизующее и одухотворяющее влияние католической церкви. Тем, что она потеряла свою власть и влияние на людей, которые имела в средние века, Беллок объяснял многие беды современности.
Он читал в Кембридже лекции по военной истории и во время Первой мировой войны редактировал журнал «Лэнд энд Уотер», где помещал разборы военных кампаний, и выпустил несколько книг на эту тему.
И, главное, он выпустил много сборников стихов — как серьезных, так и юмористических — и был одним из лучших английских эпиграмматистов.
Словом, он, вопреки совету Козьмы Пруткова, пытался объять необъятное.
В 30-е годы его друг Сесил Хаддлсон сказал ему:
Вам нужно было взять несколько псевдонимов. Вы написали 60 или 70 книг по таким предметам, как топография, военное дело, финансы, история Европы, археология; вы пишете детские стихи и философские сонеты, сатирические романы и путевые очерки. Ваших трудов вполне хватило бы, чтобы прославить пять или шесть литераторов.
Беллок не был великим писателем, и многое из того, что он написал, сейчас устарело: мало кто читает, например, его романы, а тем более его публицистику, утратившую свою злободневность, и никто не судит по его книгам о зарубежных странах, которые сегодня неузнаваемо изменились. Главное, что осталось в литературе из многотомного наследия Беллока, — это его стихи, особенно детские, которые охотно читают и взрослые и дети.
Возможно, именно поэтом хотел бы остаться в глазах потомков и сам Беллок, который считал поэзию высшей формой литературы и объяснял:
Все явления достигают своего совершенства лишь тогда, когда они облечены в совершенную форму. Стих — это торжество формы, орудие доведения литературной формы до совершенства. Самые совершенные сочинения — это сочинения в стихах.
Беллок, Хилэр — Википедия
Беллок родился в Сен-Клу — в пригороде Парижа. Отец его был французом, мать — англичанкой. Его детство прошло в Англии в деревне Слиндон в Западном Суссексе. Позднее он будет очень скучать по этим местам.
Это отражено в его стихотворениях «West Sussex Drinking Song», «The South Country» и даже ещё более меланхоличном «Ha’nacker Hill».
Его мать, Элизабет Рейнер Паркес (1829—1925), также была писательницей и была правнучкой английского химика Джозефа Пристли.
В 1867 году она вышла замуж за поверенного Луиса Беллока, сына французского художника Жана Хилэра Беллока. В 1872 году, через 5 лет после свадьбы, Луис умер, что совпало с крахом на фондовом рынке, полностью разорившем семью. Молодая вдова с сыном, а также со своей сестрой Марией вернулись в Англию, где Хилэр и провел все своё детство и юность, за исключением периода военной службы во французской артиллерии.
После окончания Ораторской школы Джона Генри Ньюмана в 1891 году Беллок проходил военную службу, как французский гражданин, в артиллерийской части недалеко от Туля.
Он был атлетически сложён, обладал хорошей выносливостью и много ходил пешком по Англии и континентальной Европе. Когда Бэллок ухаживал за своей будущей женой Элоди, то, будучи небогатым человеком, прошёл пешком большую часть пути из Среднего Запада США до её дома в северной Калифорнии, рисуя за небольшую плату владельцев дальних ферм и ранчо и подрабатывая сочинением стихотворений.
После окончания военной службы Беллок поступил в колледж Баллиоль в Оксфорде на исторический факультет. Там он получил свои первые школьные награды по истории.
Увлечения
В начале 1930-х ему подарили старый катер под названием «Джерси». На нём он плавал несколько лет в районе Англии с командой помощников. Один из молодых людей, бывших в его команде, Дермод Маккарти, написал книгу об этом периоде под названием «В плавании с мистером Беллоком» (англ. «Sailing with Mr Belloc»).
Участие в политической жизни
Выпускник 1895 года колледжа Баллиоль, Беллок был заметной фигурой Оксфордского университета, будучи президентом ораторского общества Оксфордский союз. Политикой он занялся после получения английского гражданства. Ощутимой неудачей для него был провал на собеседовании для зачисления в члены колледжа ‘All Souls’.
С 1906 по 1910 он был членом парламента от либеральной партии, баллотировавшись от округа Южный Салфорд. Однако быстро разочаровался в политике партии.
Литературная деятельность
Беллок активно занимался литературой, притом как прозой, так и поэзией. Он работал в тесном сотрудничестве с Г. К. Честертоном и Б.Шоу. Его совместная работа с Честертоном дала жизнь термину Честербеллок.
Единственным периодом работы Беллока по найму был с 1914 по 1920, когда он работал редактором журнала Земля и Вода, посвящённого анализу последствий Первой мировой войны.
Семья
Беллок был братом романистки Марии Аделаиды Беллок Лондес. В 1896 году он женился на Элоди Хоган, американке по происхождению. В 1906 он купил участок с домом под названием Королевская земля в деревне Шипли, Западный Сассекс, в котором он прожил практически до самой смерти.
У Элоди и Беллок было пятеро детей.
В 1914 году Элоди умерла от гриппа. Его сын Луис погиб в Первую мировую войну.
Сам Беллок в 1941 году перенёс инсульт, от которого не смог оправиться до конца своих дней. Он умер 16 июля 1953 в Католическом госпитале в Гилдфорде, Суррей. Он похоронен на старом кладбище у Католического Алтаря церкви Святой Девы Мари Утешительницы и Св. Франциска в деревне Западный Гринстед, недалеко от его дома в Шипли. Беллок был постоянным прихожанином этой церкви.
На поминальной службе преподобный Рональд Нокс отметил, что «ни один человек его времени не сражался так отчаянно за добрые дела».
Старый гром
Его образ и стиль жизни вполне соответствовал прозвищу, которое он получил в детстве — Старый Гром. Один из друзей Беллока, лорд Шеффилд, описывает его вызывающее поведение в предисловии к книге Круиз Ноны (англ. «The Cruise of the Nona»).
Время от времени я наблюдал, как придумывал какую-нибудь возмутительную теорию, для того чтобы взбудоражить всю компанию, и наслаждался спором, медленно отступая от своей непримиримой позиции… Конечно Беллок был необъективен, но из его окружения мало кто был задет его необъективностью, и кому не доставляло удовольствие наблюдать, как он борется за них, и кто бы не почитал его за честность и за его энтузиазм. Как только начиналась словесная баталия, весь арсенал средств шел в бой один за одним. Диалектика, насмешки, софизмы, эпиграммы, сарказм, исторические свидетельства, неопровержимые доказательства и моральные поучения — все средства, в применении которых он был большой мастер, шли в ход, и каждое на своём месте. Тем не менее, ему было свойственно учтивое и обходительное поведение. Глубоко чувствующий человек, он был самой доброй и самой понимающей натурой, которую я знал. Несмотря на всю его бесшабашность и напыщенность в нем не было ни капли жестокости; он был способен к самому чуткому состраданию к чувствам других людей. Как он сам любил говорить о других, довольно тихо и коротко: «Он хороший человек. Он попадёт в Рай.»
В прениях и дебатах
Беллок впервые привлёк внимание публики вскоре по прибытии в колледж Бейлиол после прохождения военной службы. Посещая свои первые дебаты Оксфордского Союза, он обратил внимание на то, как слабо и без энтузиазма защищается одна из сторон. По завершении дебатов, после призыва к голосованию, Беллок встал со своего места и экспромтом произнес решительную речь в поддержку слабой стороны. Как показал подсчет голосов, Беллоку удалось выиграть эти дебаты и заслужить репутацию прекрасного оратора. Позднее он был выдвинут в президенты Союза. На дебатах по выдвижению его противниками были Фредерик Эдвин Смит и Джон Бьюкен, последний из них был его другом.[5][6]
Весьма показателен его спор с Гербертом Уэллсом по поводу книги Уэллса «Очерки истории». Будучи довольно религиозным, Беллок критиковал Уэллса за излишне научный подход к эволюции как естественному отбору, который, по мнению Беллока, был совершенно невозможен. Уэллс отмечает, что «Спор с мистером Беллоком был похож на перекрикивание бури с градом». В рецензии Беллока на «Очерки истории» было отмечено, что книга Уэллса представляет собой объемный, хорошо написанный труд, «ровно до появления Человека, которое происходит в районе седьмой страницы». Уэллс ответил на это книгой «Мистер Беллок возражает»[7]. Беллок, в свою очередь, ответил книгой «Мистер Беллок по-прежнему возражает».
Джордж Култон, остроумный и настойчивый оппонент, написал статью «Мистер Беллок о средневековой истории». После некоторого, довольно длительного периода враждебности, Беллок ответил брошюрой «Случай Доктора Култона», в 1938.
Беллока называли одним из Большой Четверки писателей[8] эпохи короля Эдуарда, наряду с Уэллсом, Бернардом Шоу и Гилбертом Честертоном. Все они постоянно устраивали дискуссии и спорили между собой до 1930-х. (Стоит упомянуть, что под Большой Четверкой иногда понимают Джона Голсуорси, Арнольда Беннета, Герберта Уэллса и Бернарда Шоу)[9].
Однажды, когда Хилэра Беллока спросили, почему он написал так много книг[10], он ответил: «Потому что мои дети вечно канючили икру и жемчуга».
Эссе и заметки путешественника
Уже с самого начала писательской деятельности Беллоку удалось достичь определённых высот. Его книга «Путь в Рим» (англ. The Path to Rome) (1902) о путешествии пилигрима, которое он совершил из центральной Франции через Альпы в Рим, постоянно переиздавалась. Являясь бо́льшим, чем просто заметки путешественника, «Путь в Рим» содержит описания людей и мест, встречавшихся по пути, художественные зарисовки, сделанные ручкой и карандашом, а также это произведение наполнено юмором, поэзией и размышлениями автора о событиях того времени. На страницах книги Беллок предстает перед читателем глубоко восхищенным и любящим Европу, причем его глубокая Вера вдохновляет его на это все сильнее и сильней по его словам.
В качестве эссеиста он принадлежал к небольшой, господствующей группе популярных писателей (вместе с Честертоном, Эдвардом Лукасом и Робертом Линдом). В целом, иногда он он предстает немного самоуверенным и заядлым поборником Католической церкви.
В одном из абзацев книги Круиз Ноны, когда Беллок сидит в одиночестве у штурвала своей лодки под ночным звёздным небом, очень хорошо показано его отношение к католицизму и человечеству; он пишет:
Этот божественный Свет ниспослан на землю взмахами крыльев Веры.
Оригинальный текст (англ.)
«That golden Light cast over the earth by the beating of the Wings of the Faith.»
Поэзия
Его «нравоучительные сказки» — шутливые стихотворения с невероятной моралью, красиво иллюстрированные Базилем Блеквудом, а позднее — и Эдвардом Гореем — одни из самых известных его стихотворений. Хотя и написанные для детей, они, как и многие произведения Льюиса Кэрролла адресованы взрослым: «Про девочку Анну, которая для забавы хлопала дверью и погибла» (Rebecca, who slammed doors for fun and perished miserably).
Сказка о «Матильде, которая говорила неправду и была сожжена» была положена в основу пьесы Дебби Изитт «Матильда-лгунья». В чём-то, можно считать Роальда Даля последователем Беллока. Но можно сказать, что у Беллока был более широкий, а скорее более жутковатый подход.
Беллок также известен благодаря «Сонетам и куплетам» — сборник который подражает ритмичности и мелодичности его стихов для детей. Поэзия Беллока зачастую религиозна, часто — романтична. На всем протяжении «Пути в Рим» Беллок пишет бесконечную песенку.
Беллок является автором строк про пулемет «Максим», которые часто приписывают Редьярду Киплингу:
- На каждый вопрос есть четкий ответ:
- У нас есть «максим», у них его нет.
Оригинальный текст (англ.)
- Whatever happens, we have got
- The Maxim gun, and they have not.
Это последние две строчки из стихотворения «Современный путешественник» («The Modern Traveller»)[11].
История, политика, экономика
Самую широкую известность из публицистических работ Беллока получили книги Государство рабов (англ. The Servile State, 1912) , Европа и Вера (англ. Europe and Faith, 1920) и Евреи (англ. The Jews, 1922)
С ранних лет Белок был знаком с Эдвардом Генри Маннингом, который обратил мать Беллока в католическую веру. Участие Маннинга в Лондонской портовой забастовке 1889 года произвело большое впечатление на Беллока и определило его политические взгляды, со слов биографа Беллока Роберта Спиэйта (англ. Robert Speaight). Сам Беллок описывает эти события в книге Круиз Ноны. Беллок был суровым критиком несдерживаемого капитализма[12] и многих аспектов социализма.
Вместе с Г. К. Честертоном, С. Честертоном и Артуром Пенти Хилэр Беллок занимался разработкой социоэкономической системы — дистрибутизма. В книге Государство рабов (англ. The Servile State), написанной после окончания партийной карьеры Беллока, а также в других работах он критикует современное ему экономическое устройство общества и парламентскую систему, предлагая теорию дистрибутизма в качестве альтернативы как капитализма, так и социализма.
Беллок указывал, что дистрибутизм имеет глубокие исторические корни в Европе и что переход к дистрибутивизму — скорее небольшой шаг назад в историческом развитии. Он призывал к роспуску парламента и к замене его собранием представителей различных социальных групп общества (что очень напоминает идею корпоративизма).
Под влиянием этих идей Беллок написал серию биографий исторических деятелей, таких как Оливер Кромвель, Яков II и Наполеон. В этих книгах можно увидеть Беллока как яркого поборника чистого католицизма и как критика многих аспектов современного мироустройства.
Беллок выражал большое недовольство историей как наукой, когда она «отполирована до блеска» и превращается в «официальную трактовку событий».[13]. Биограф Беллока, Джозеф Пирс, особо отмечает недовольство Беллока на проявления секуляризма в книге Герберта Уэллса «Очерки истории».
Уэллс, по мнению Беллока, является явным противником христианства, так как в его «очерках» для Персидской кампании против греков уделено гораздо больше места, чем для описания Иисуса Христа.
Беллок также писал много на тему истории войн. В жанре альтернативной истории он принял участие в сборнике «Если бы все случилось иначе» (англ. If It Had Happened Otherwise), 1931, под редакцией сэра Джона Сквайра.
Хилэр Беллок — цитаты | ANTRIO.RU
1. Девять дурных привычек: пьянство, нечистоплотность, шарканье ногами, громкий голос, чесотка, необязательность, брюзгливость, слюновыделение, повторение старых шуток.
2. Девять хороших привычек: незлобивая злопамятность и памятная незлобивость, предусмотрительная предупредительность и предупредительная осмотрительность, пытливая взыскательность и взыскательная пытливость, взвешенная воздержанность и сдержанная взвешенность, а также масштабность.
3. Девять заблуждений: считать себя бессмертным, считать свои капиталовложения надежными, принимать вежливость за дружбу, ожидать награду за добро, воображать, что богатые держат тебя за своего, продолжать пить после того, как первый раз сказал себе, что еще трезв, писать стихи, давать в долг или (что еще хуже) прощать долг, путешествовать не налегке.
4. Девять правил обращения с бедными: быть предупредительным, держаться подальше, угнетать, эксплуатировать, платить мало, платить ровно столько, сколько необходимо, испытывать сострадание, вмешиваться, жаловаться властям.
5. Девять правил обращения с богатыми: льстить, прислуживать, помнить в лицо, никого не любить, ненавидеть очень немногих, нападать только на поверженных, обогащать других советами, обогащать себя любыми доступными средствами, лгать.
6. Девять противопоказаний для гуляющих за городом: не бояться диких зверей, не гулять без цели, не пугаться, если обратился незнакомец, не спешить, не озираться по сторонам — идти уверенной мерной походкой, не бояться нарушить границы частных владений, не обходить лужи, не обходить холмы, не думать о неприятном, не идти пешком, если можно ехать — верхом, в автомобиле или на спине у слуги.
7. Девять противопоказаний для гуляющих по городу: не бормотать себе под нос, не натыкаться на прохожих, не размахивать тростью, не переходить улицу в задумчивости, не избегать приветствий, не спорить с представителями власти, не покупать ненужные товары, не отворачиваться от жадных взглядов нищих, не пренебрегать лежащей на асфальте мелкой монетой.
8. Девять радостей: смеяться, драться, набивать желудок, забывать, петь, мстить, спорить, хвастаться, отдыхать.
9. Девять несчастий: несбывшееся ожидание, невосполнимая утрата, постоянная усталость, неуслышанная молитва, невостребованная услуга, неразвеянные сомнения, смерть, светопреставление.
Беллок — Большая советская энциклопедия
Бе́ллок
(Belloc)
Хилери (27.7.1870, Сен-Клу, Франция, — 16.7.1953, Гилфорд), английский писатель. Автор романов («Мистер Барден», 1904), очерков («Ни о чём», 1908; «Обо всём», 1909; «Кой о чём», 1910), рассказов, путевых заметок, стихов, а также исторических работ. В литературных произведениях Б. сильна сатирическая сторона, однако его критика капиталистической индустриализации и коррупции сопровождается нападками и на социализм, а в поисках идеала общественного устройства он обращается к средневековью.
Соч.: Hilaire Belloc’s stories, essays and poems, L., 1957; Mr Clutterbuck’s election, L., 1908; Danton, L., 1928.
Лит.: Collins A. S., English literature of the twentieth century, L., 1965.
Н. П. Михальская.
Источник:
Большая советская энциклопедия
на Gufo.me
Значения в других словарях
-
Беллок —
БЕЛЛОК Гилер (Hilaire Belloc, 1870–) — английский романист, француз по происхождению. Б. учился в Англии, после этого служил во французской артиллерии, закончил свое образование в Оксфордском университете, а с 1903 перешел в английское подданство.
Литературная энциклопедия -
БЕЛЛОК —
БЕЛЛОК (Belloc) Джозеф Пьер Хилер (Илари) (1870-1953) — английский политический деятель и писатель-католик, близкий к Г. К. Честертону. В стихах развивал поэтику нонсенса («Книга о зверятах для плохих ребят», 1896).
Большой энциклопедический словарь
Hilaire Belloc | Британский писатель
Илер Беллок , полностью Жозеф-Илер-Пьер-Рене Беллок , (родился 27 июля 1870 г., Ла Селль-Сен-Клу, о. — умер 16 июля 1953 г., Гилфорд, Суррей, Англия) .), Французского поэта, историка и эссеиста, который был одним из самых разносторонних английских писателей первой четверти XX века. Его больше всего помнят за его легкие стихи, особенно для детей, а также за ясность и легкое изящество его эссе, которые могут быть восхитительно ни о чем или решительно о некоторых из ключевых споров эдвардианской эпохи.
Британская викторина
Известные истории, любимые персонажи
Какая из этих птиц играет ключевую роль в Rime of the Ancient Mariner ?
Беллок получил образование в Школе ораторского искусства в Бирмингеме, а затем работал журналистом. После службы в армии как гражданин Франции он поступил в Баллиол-колледж в Оксфорде в 1894 году.Он окончил университет с отличием по истории, был президентом Союза (дискуссионное общество), а в 1896 году женился на Элоди Хоган (1870–1914) из Напы, Калифорния. В 1902 году он стал натурализованным британским подданным и был членом Союза Парламент Солфорда (1906–10), сначала как либерал, а затем как независимый.
Стихи и сонеты (1895) и «Книга зверей плохого ребенка» (1896) положила начало своей литературной карьере Беллока. Предупреждающие сказки , еще одна книга юмористических стихов для детей, пародировавшая некоторые викторианские помпезности, появилась в 1907 году.Его Danton (1899) и Robespierre (1901) доказали его живое историческое чутье и мощный стиль прозы. Ламбкин Re mains (1900) и Mr. Burden (1904) показали его мастерство сатиры и иронии. В книге «Путь в Рим » (1902) он перемежал свой рассказ о пешем паломничестве из Туля в Рим с комментариями о природе и истории Европы. Рожденный и выросший в католической церкви, он почти во всем, что писал, проявлял пылкое исповедание своей веры.Это окрашено случайными неточностями и чрезмерным акцентом на большей части его исторических сочинений, включая Европа и Вера (1920), История En железа, 4 тома. (1925–31), а также ряд биографий в период от г. Джеймс II (1928 г.) до г. Уолси (1930). Но у него была сила оживить историю.
Четыре человека (1912) описали прогулку по Сассексу, графству, в котором он поселился, и его любовь к парусному спорту была ярко проиллюстрирована в Круиз « Nona » (1925).В политических и экономических вопросах Беллок был последователем Уильяма Коббетта, английского писателя, журналиста и радикально влиятельного человека в начале 19 века. Среди томов легких стихов Беллока — Современный путешественник (1898) и Героическая поэма в восхвалении вина (1932). Он также написал ряд сатирических романов, которые иллюстрировал его близкий друг, писатель Г.К. Честертон.
Получите эксклюзивный доступ к контенту нашего 1768 First Edition с подпиской.Подпишитесь сегодня
Беллок участвовал в горячих спорах, особенно с Х.Г. Уэллсом, чей Очерк истории он яростно атаковал, а также с протестантским ученым и историком Г. Колтон. Беллок — один из мастеров современной английской прозы, хороший поэт и очень интересная литературная личность.
.
Hilaire Belloc — Википедия, свободная энциклопедия
 |
Este artículo o sección necesita referencias que aparezcan en una publicación acreditada.
Este aviso fue puesto el 20 de marzo de 2013.
|
Joseph Hilaire Pierre René Belloc (27 июля 1870 года — 16 июля 1953 года) fue uno de los más prolíficos escritores de Inglaterra en los comienzos del siglo XX.Su estilo y personalidad durante su vida, fueron luego complementados por su sobrenombre de adolescencia, «Viejo Trueno» (Старый гром).
Una de las declaraciones más famosas de Belloc fue «La fe es Europa y Europa es la fe»; Это резюме су ortodoxia católica, y las results culturales que sacó de ella, que fueron expresadas en muchos de sus trabajos entre los años 1920-1940. Todavía es citado como un ejemplo de apologistas católicos. Тамбиен подвергает критике сравнение с трабахосом Кристофера Доусона за время своего существования.
Con hombres tales como G. K. Chesterton, Belloc incursionó en lo que luego se llamaría el distributionismo, un sistema económico-político basado en las enseñanzas sociales de la Iglesia católica y en la encíclica Rerum Le Novarum del XIII.
Belloc nació en La Celle-Saint-Cloud (Cerca de París) de un padre francés y una madre inglesa, y creció en Inglaterra. Su hermana Marie Adelaide Belloc fue news, y algunas de sus news han sido llevadas al cine. Su madre Бесси Рейнер Паркс (1829–1925) там, где есть скрытая часть, и его участь, Джозеф Пристли.Se casó con Louis Belloc en 1867. Cinco años después de la boda, Louis murió en 1872.
Su madre, influenciada por el cardenal Henry Edward Manning, fue recibida en la Iglesia católica cuatro años antes de que Hilaire naciera en 1870 en una villa a varios kilómetros de París. Luego viajó a Inglaterra donde estableció su hogar.
Амиго де Г. К. Честертон, dicen que tuvo gran influencia en él, y en otros, como Maurice Baring, en cuanto a sus acercamientos al catolicismo.
Сэр Джеймс Ганн реализовал свой титул «The Conversation Piece».
Fue соперник де Джорджа Бернарда Шоу и Х. Г. Уэллса. El primero llegó incluso a denominar a la pareja Belloc y Chesterton como el monstruo Chesterbelloc, debido a la influencia que ambos tenían en la prensa de la época y al ardor con que ambos defndían sus propias creencias, Belloc el catolicismo y Chesmoter su posterior convertión al catolicismo en 1922).
Contrajo matrimonio con Elodie Hogan en 1896 con la cual tuvo cinco hijos.
Respecto a su vida pública cabe destacar que fue elegido miembro del la Cámara de los Comunes por el Partido Liberal, en 1906, del cual luego de desilusionó y abandonó, pero el pueblo no lo abandonó, ya que se postuló nuevamente com en 1910, y volvió a ser electo.Luego renunció, debido a su Complete desilusión con el sistema de partidos y el sistema parlamentario que consideraba que no представителю a la sociedad.
Escribió sobre todo libros de Historia; Las Cruzadas es el más conocido. También escribió un libro junto con Cecil Chesterton, el hermano menor de Gilbert titulado The Party System (El sistema de partidos), en el que hacían pedazos al Parlamento británico.
Sus últimos años fueron trágicos: perdió un hijo en la Primera guerra mundial, después otro en otra guerra, en 1940 dejó de escribir, sufrió un ataque en 1941 del que nunca se recuperó, y falleció en 1953.
Ссылки [редактор]
Библиография [редактор]
Enlaces externos [редактор]
,
Hilaire belloc — Википедия, вольна энциклопедия
Z Wikipedii, wolnej encyklopedii
Przejd do nawigacji
Przejd do wyszukiwania
W Wikipedii nie ma jeszcze artykułu o takiej nazwie. Możesz:
- utworzyć go ,
- zaproponować, eby inni go napisali,
- poszukać tekstu «Hilaire belloc» w artykułach,
- poszukać strony o tym tytule na jednym z siostrzanych projektów Википедия:
-
Commons 
Wikiźródła 
Wikisłownik 
Wikicytaty 
Wikibooks 
Wikinews
Ródło: „https: // pl.wikipedia.org/wiki/Hilaire_belloc»
,
Belloc — Википедия
французская коммуна departement de l’Ariège
Belloc ( Bèllòc en occitan langedocien) est une commune française, située dans le département de l’Ariège en région Occitanie.
В этом районе проживают жители sont appelés les Bellocois.
Модификатор локализации
Commune située dans les Pyrénées à une dizaine de kilomètres au Sud de Mirepoix.
Коммуны лимитрофов Модификатор
Le toponyme est formé de bèl «beau» и lòc , «lieu», pour donner «beau lieu» [2] .
Le sens du toponyme est le même que pour Belloc (h) : «endroit agréable, bien situé».
Модификатор
Héraldique
Политика и администрация Модификатор
| Период | Identité | Этикет | Qualité | |
|---|---|---|---|---|
| март 2001 г. | октябрь 2010 г. | Андре Бартез [3] | ||
| 2010 г. | En Cours | Эрик Алар | SE | Retraitée |
| Les données manquantes sont à Compléter. | ||||
| «Эволюция численности населения» продолжается в рамках перехода к изменениям численности населения в депутатах коммуны 1793 года. В рамках 2006 года, «Легальное население коммуны, не являющееся гражданским государством». Le recnsement repose désormais sur une collecte d’information annuelle, касающийся последовательности tous les Territoires communaux au Cours d’une période de cinq ans. Pour les communes de moins de 10 000 жителей, un enquête de Recensement portant sur toute la Population est réalisée tous les cinq ans, les populations légales des années intermédiaires étant Quantum à elles Estimées par Interpolation or extrapolation [4] .Pour la commune, le premier recnsement, исчерпывающий вход в кадры нового поколения, получившие статус été réalisé в 2006 году [5] . В 2017 году, коммуна насчитывает 76 жителей [Примечание 1] , увеличение на 18,75% по сравнению с 2012 годом (Арьеж: +0,52%, Франция без Майотты: +2,36%).
Демографическая гистограмма |
Ли и памятники Модификатор
- Château de Laval (Privé).
- L’église paroissiale, dédiée à l’Exaltation de la Sainte-Croix.
-
Église de l’Exaltation-de-la-Sainte-Croix
-
Église de l’Exaltation-de-la-Sainte-Croix
-
Panneaux de rue français-occitan
Personnalités liées à la communeModifier
- Фабьен Бартез.
- Ferdinand Boire fondateur en 1893 de la Société L’Avenir du Prolétariat, élu maire de Belloc en 1912.
Примечания и ссылки Модификатор
- ↑ Carte IGN sous Géoportail
- ↑ Ernest Nègre — Toponymie générale de la France — Том 2 — Страница 1124- (ISBN 2600001336) .
- ↑ Oncle de Fabien Barthez, il est décédé en cours de mandat.
- ↑ L’organisation du recnsement, sur insee.fr.
- ↑ Calendrier départemental des recnsements, sur insee.fr.
- Перейти ↑ Des Village de Cassini aux communes d’aujourd’hui sur le site de l’École des hautes études en Sciences sociales.
- ↑ Fiches Insee — Легальные популяции коммун в 2006, 2007, 2008, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013, 2014, 2015, 2016 и 2017 гг.
Примечания Модификатор
- ↑ Population municipale légale en vigueur au 1 er janvier 2020, Millésimée 2017, définie dans les limites Territoriales en vigueur au 1 er janvier 2019, date de référence statistique: 1 er janvier.
.titre {выравнивания текста: центр; маржа: 0.2em 0} .mw-parser-output .autres-projets> ul {margin: 0; padding: 0} .mw-parser-output .autres-projets> ul> li {стиль списка: нет; маржа: 0.2em 0 ; text-indent: 0; padding-left: 24px; min-height: 20px; text-align: left; display: block} .mw-parser-output .autres-projets> ul> li> a {font-style: курсив}]]>
Sur les autres projets Викимедиа:
,